О вкусной и здоровой литературе

Все знают, что читать и есть одновременно крайне вредно: не усваивается ни то, ни другое.

Однако сами книжки порой возбуждают зверский аппетит. Ну как устоять против бутерброда с колбасой, когда, например, читаешь «Князя серебряного» Алексея Толстого, где к столу Ивана Грозного несут сотни две жареных лебедей на золотых блюдах, верчёные почки, осетров и севрюг, зайцев в лапше и перепелов с чесночной подливкой…

Чтобы обсудить кулинарию в литературе и еду как вообще культурологическое явление, на конференцию «Кулинарная книга русской литературы» в Пушкинские Горы съехались  студенты и аспиранты ПГПУ и СПбГУ, а также светила науки ведущих вузов страны.

Тенденцией в отечественном литературоведении становится исследование Х-текста: питерский текст, челябинский текст, а можно взяться и за, скажем, кулинарный код в творчестве определённого писателя. Еда – штука такая, касается всех, хочется того или нет. При этом физиологическая потребность в еде смогла перерасти в эстетическую и отвоевать себе место в культуре. Кулинарные предпочтения отдельной личности или целой эпохи нет-нет да и проскальзывают в художественной литературе.

Сначала стремление вкусненько покушать нещадно клеймилось великими перьями, вспомнить хотя бы Митрофанушку со страстью к свинкам. Но уже вскоре у Державина появилось любование едой: «Сыр белый, раки красны, зелёны щи с желтком», он даже зарифмовал Русь и вкус.

А Пушкин? «Страсбурга пирог нетленный меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым», - правда, сыр этот, который поэт в годы ссылки заказывал брату в Петербурге, нянюшка сразу же после его отъезда из Михайловского сожгла – больно был вонюч.

В годину кризиса особенно актуальны советы из столь любимого женщинами «Домостроя». Отдельно взятый телёнок расходуется полностью, даже из головы можно сотворить студень, «а у иной хорошей хозяйки и кишочки в дело пойдут». И так автор расписал, как на углях запечь в этих кишочках яичницу! И главное, какая экономия!

В литературе же советского времени еда слегка сдала позиции перед алкоголем. Символом диссидентства, скорее, была водка. Есть бутылка – есть и застолье на кухне в хрущёвке, необязательно даже закусывать, можно пить вприглядку с одним куском сахара на всех. На этих-то кухоньках и обсуждались животрепещущие вопросы и политические проблемы.

Отсутствие же на советских прилавках мяса научно доказывалось в предисловии к книге «О вкусной и здоровой пище» тем, что буржуи едят мясо, зато все перемёрли, а наше государство заботится о своих гражданах.

После краткого экскурса в историю литературы, проведённого доктором филологических наук Мариной Загидуллиной, приехавшей из Челябинска, на обед участники конференции пошли с особенным удовольствием. Все дни, пока шло мероприятие, в столовую никого особенно зазывать не надо было, аппетит, как кто-то пошутил, был нагулян и физически по дорожкам заповедника, и эстетически. Всё было таким вкусным!

Помимо поглощения теоретических знаний, надежда российской науки смогла проявить себя на мастер-классе, выявляя кулинарный код Иосифа Бродского. Итогом стало написание нескольких рифмованных строчек (или пары предложений в прозе, если после обеда еда никак не хотела рифмоваться) обязательно на кулинарную тему. В сводном меню лидерами стали каша и селёдка, вот, скажем: «Подобное селёдке в молоке, Смешение чужих методологий». Сосед же по круглому столу должен был проанализировать эти вирши, ибо настоящий филолог, по утверждению организаторов конференции, должен видеть глубинные коды в записке от родителей и распознать метрическую систему в вывеске «Ремонт велосипедов».

Автор: Юлия ШАРИПОВА

Источник: Аргументы и факты